Отправлено: 11.04.14 18:54. Заголовок: МОЖЕТ ЛИ БЫТЬ ИСТОРИЯ САМА ПО СЕБЕ КАК ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ПРОШЛОГО Взгляд постороннего

МОЖЕТ ЛИ БЫТЬ ИСТОРИЯ САМА ПО СЕБЕ КАК ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ПРОШЛОГО
Взгляд постороннего

История – это наука о том, что не повторяется.
Валерии Поль

История [гр historia рассказ о прошлых событиях, повествование о том, что узнано, исследовано] суть только модель кажущегося прошлого. Прошлое неповторимо и неисправимо. Прошлое скрывается прошлым. Вследствие этого невозможно представить словом прошлое. Следовательно, история только по видимости принимается за описание прошлого, потому так много издают книг по истории как вероятные копии прошлого при невозможности отыскать оригинал.
Нередко утверждают, что история – наука. В частности, С.Ф.Платонов - Лекции по русской истории, с. 10, СПб, «ЗОЛОТОЙ ВЕК». 2004 – утверждает: «История стала пониматься как наука о законах исторической жизни человеческих обществ…История же есть наука, изучающая конкретные факты в условиях именно времени и места, и главной целью ее признается систематическое изображение развития и изменений отдельных исторических обществ и всего человечества». В.В.Фортунатов – Отечественная история для гуманитарных вузов, с.7, «ПИТЕР», 2007 – приводит: «ИСТОРИЯ В АФОРИЗМАХ «История в некотором смысле есть священная книга народов… зерцало их бытия и деятельности; завет предков их потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего…».
Для относительной полноты взгляда приводится выписка А.Дж. Тойнби – ЦИВИЛИЗАЦИЯ ПЕРЕД СУДОМ ИСТОРИИ, с.с. 21 – 23, «ЮВЕНТА», СПб, 1996: «Мой взгляд на историю является сам по себе крошечным отрезком истории; при этом в основном истории других людей, а не моей собственной, ибо жизненный путь ученого состоит в том, чтобы добавить свой кувшин воды в великую и все расширяющуюся реку познания, которую питает вода из бесчисленного множества подобных кувшинов. Для того чтобы мое индивидуальное видение истории было в какой – то степени поучительным и действительно просвещало, оно должно быть представлено в полном объеме, включая самые его истоки, развитие, влияние социальной среды и личного окружения.
Существует множество углов зрения, под которыми человеческий разум вглядывается во Вселенную. Почему я именно историк, а не философ или физик? По той самой причине, благодаря которой я пью чай или кофе без сахара. Привычки эти сформировались в раннем возрасте под влиянием моей матери. Я историк, ибо моя мать была историком; в то же время я сознаю, что моя школа отличается от ее школы. Почему же я не воспринял взгляды моей матери буквально?
Во – первых, потому, что я принадлежу к другому поколению и мои взгляды и убеждения еще не установились твердо к тому времени, когда история взяла за горло мое поколение в 1914 году; во – вторых, потому, что мое образование оказалось более консервативным, нежели у моей матери. Моя мать принадлежала к первому в Англии поколению женщин, получивших университетское образование, и именно поэтому им преподнесли самые передовые по тому времени знания по западной истории, в которой национальная история Англии занимала ведущее место. Ее сын еще мальчиком был отдан в старомодную английскую частную школу и воспитывался как там, так и позднее, в Оксфорде, исключительно на греческой и латинской классике.
Для любого будущего историка, особенно рожденного в наше время, классическое образование – это, по моему глубокому убеждению, неоценимое благо. В качестве фундамента история греко – римского мира имеет весьма заметные преимущества. Прежде всего, мы видим греко – римскую историю в перспективе и, таким образом, можем охватить ее целиком, ибо она является законченным отрезком истории в отличие от истории нашего собственного Западного мира – еще не доигранной пьесы, окончания которой мы не знаем и которую мы не можем охватить в целом; мы лишь актеры на эпизодических ролях на этой переполненной и возбужденной сценической Кроме того, область греко – римской истории не загромождена и не замутнена избытком информации, позволяя нам видеть за деревьями лес – благо деревья довольно решительно прорежены в переходный период между распадом греко – римского общества и возвышением нынешнего. Более того, вполне приемлемая для исследования масса сохранившихся исторических свидетельству не перегружена официальными документами местных приходов и властей. Как те, что в наше время в Западном мире накапливались тонна за тонной последний десяток столетий доатомной эпохи. Сохранившееся материалы, по которым можно исследовать греко - римскую историю, не только удобны для обработки изыскания по качеству, но и вполне сбалансированы по характеру материала. Скульптуры, поэмы, философские труды могут сказать нам значительно больше, нежели тексты законов и договоров; и это рождает в душе историка, воспитанного на греко – римской истории, чувство пропорции: ибо, подобно тому как нам легче разглядеть нечто, отстоящее от нас во времени, по сравнению с тем, что окружает нас непосредственно в жизни собственного поколения, так и труды художников и писателей значительно долговечней деяний воинов и государственных мужей. Поэты и философы превосходят в этом историков, а уж пророки и святые оставляют позади всех остальных вместе взятых. Призраки Агамемнона и Перикла являются миру благодаря волшебным текстам Гомера и Фукидида; а когда Гомера и Фукидида уже не будут читать, можно смело предсказать, что и Христос, и Будда, и Сократ будут все так же свежи в памяти поколений, почти непостижимо далеких от нас.
Третьим, и, пожалуй, самым значительным, достоинством греко – римской истории является то, что ее мировоззрение скорее вселенское, нежели локальное. Афины могли затмить Спарту, как и Рим – Самний, однако же, Афины в начале своей истории послужили воспитанию всей Эллады, в то время как Рим на закате своей истории послужил и объединил весь греко – римский мир в единое государство. Если проследить историю греко – римского мира, то доминантой в ней будет звучать единство, и, однажды услышав эту великую симфонию, я уже не боюсь быть загипнотизированным одинокой и странной мелодией локальной истории моей собственной страны, мелодией, которая в свое время завораживала меня, когда мать пересказывала ее сюжет за сюжетом мне на ночь, укладывая меня спать. Исторические пастыри и учителя, воспитатели поколения моей матери, не только в Англии, но и в других западных странах, ревностно побуждали своих учеников изучать национальную историю, ведомые ошибочной уверенностью в том, что, имея непосредственное отношение к жизни их соотечественников, она более доступна для понимания, нежели история далеких стран и народов (хотя совершенно очевидно, что история Палестины времен Иисуса, как и история платоновской Греции, оказала значительно более мощное влияние на жизнь англичан викторианской эпохи, чем история Англии времен Елизаветы или Англии времен Альфреда.
И тем не менее, несмотря на ошибочную и столь не соответствующую духу отца английской истории Беды Достопочтенного канонизацию истории одной страны, той, в которой случилось родиться, подсознательное восприятие англичанином викторианской эпохи истории как таковой можно описать как существование вне всякой истории вообще. Он принимал как данность – без всяких доказательств – то, что лично он стоит на terra firma (твердая почва, вставка моя), вне опасности быть поглощенным тем безостановочным потоком, куда Время унесло всех его менее удачливых собратьев. Из своего привилегированного состояния освобождения, как он думал, от истории англичан викторианской эпохи снисходительно, хотя и с любопытством и оттенком жалости, но без всякого опасения или дурного предчувствия взирал на жизненный спектакль менее счастливых обитателей других мест и времени, боровшихся и погибавших в половодье истории, - почти так же, как на каком – либо средневековом итальянском полотне спасенные души самодовольно глядят с высоты Райских кущ на мучения обреченных, попавших в ад. Карл Великий – Иакова судьба – остался в истории, а сэр Роберт Уолпол хотя и по угрозой поражения, но умудрился выкарабкаться из бушующей пены прибоя, в то время как мы, все остальные, уютно устроились выше линии прилива в выигрышной позиции, где ничто не могло потревожить нас. Возможно, кое – кто из наших более отсталых современников и брел по пояс в потоке отступающего прилива, но что нам до них?». – Эта выписка сделана для того, чтобы возможный пользователь статьи сделал вывод, что все труды по истории не представляют по истине прошлого, но только модели прошлого и только - по мнению историков. Модель всегда относительна и преходяща. Восстановить прошлое в настоящем невозможно даже в принципе, что подтверждается необъятным количеством трудов и книг по истории.
Немного о «понимании. База понимания – философия, что утверждается в философии. По Гегелю (Энциклопедия философских наук, т.1): « Но когда приступают к мыслящему рассмотрению предметов, то вскоре обнаруживается, что оно содержит в себе требование показать необходимость своего содержания и доказать как само бытие, так и определение своих предметов. Таким образом, оказывается, что первоначальное знакомство с этими предметами, даваемого представлениями, недостаточно, и что бездоказательные предположения или утверждения недопустимы. Вместе с тем, однако, обнаруживается затруднение, которое состоит в том, что философия должна ведь с чего – то начать, между тем всякое начало как непосредственное составляет свою предпосылку, вернее, само есть такая предпосылка. Философию можно предварительно определить вообще как мыслящее рассмотрение предметов… Но, обладая представлениями, мы еще не знаем их значения для мышления, еще не знаем лежащих в их основании мыслей и понятий. И наоборот, не одно и то же – иметь мысли и понятия и знать, какие представления, созерцания, чувства соответствуют им. Отчасти именно с этим обстоятельством связано то, что называют непонятностью философии. Трудность состоит, с одной стороны, в неспособности, а эта неспособность есть в сущности только отсутствие привычки – мыслить абстрактно, т.е. фиксировать чистые мысли и двигаться в них. В нашем обычном сознании мысли соединены с привычным чувственным и духовным материалом; в размышлении, рефлексии и рассуждении мы примешиваем мысли к чувствам, созерцаниям, представлениям…. Часто мы встречаем выражение: неизвестно, что нужно мыслить под понятием; но при этом не нужно мыслить ничего другого, кроме самого понятия. Смысл данного выражения состоит, однако, в тоске по уже знакомому, привычному представлению: у сознания имеется такое ощущение, как будто вместе с формой представления у него отняли почву, на которой оно раньше твердо и уверенно стояло; перенесенное в чистую область понятий сознание не знает, в каком мире оно живет. Наиболее понятными находят поэтому писателей, проповедников, ораторов и т.д., излагающих своим читателям или слушателям, вещи, которые последние наперед знают наизусть, которые им привычны и сами собой понятны».
И снова Гегель – Философия права, с. 56. «МЫСЛЬ», М. 1990: «Что касается поучения, каким мир должен быть, то к сказанному выше можно добавить, что для этого философия всегда приходит слишком поздно. В качестве мысли о мире она появляется лишь после того, как действительность закончила процесс своего формирования и достигла своего завершения. То, чему нас учит понятие, необходимо показывает и история, - что лишь в пору зрелости действительности идеальное выступает наряду с реальным и строит для себя в образе интеллектуального царства тот же мир, постигнутый в своей субстанции. Когда философия начинает рисовать своей серой краской по серому, тогда некая форма жизни стала старой, но серым по серому ее омолодить нельзя, можно только понять; сова Минервы начинает свой полет лишь с наступлением сумерек».
Подведем итог, возможный пользователь статьи.
1. С чего бы ни начинали изложение, начало всегда – только предпосылка, потому нелепо пытаться найти первоначало.
2. Понимание – только видимость. Вне связи абстрактности с конкретностью не может быть понимания.
3. Наука может строиться на конкретности, преобразуемой в абстрактность, причем конкретность первична, абстрактность вторична, следствие конкретности. Таким образом, наука суть абстрагирование ОПЫТА.
4. Наука предопределяется повторением и подтверждением конкретностью хотя бы в общем, в сущностном. Следовательно, ни история, ни философия, ни логика не могут быть науками, хотя такое утверждение на первый взгляд покажется парадоксальным.
5. История, прошлое уже не имеет конкретности в настоящем, будущее еще не имеет конкретности в настоящем. Стало быть, история не есть наука.
6. При изучении трудов по истории невозможно не обратить внимания на базу истории, которая зиждется на общности людей, человечества вообще. Общность предопределяет социальное равенство, что и содержится в слове «общество». В мире пока не было общности (равенства среди членов общества), но была и есть эксплуатация, т.е. отчуждение человека от человека, что и привело к катастрофическому разрушению среды обитания биологического. Частная собственность предопределяет эксплуатацию большинства меньшинством, превращая большинство в товар. Частная собственность неотделима от преступлений, предательства, разрушений государств, природной среды, человека. Частная собственность привела человечество к катастрофе! Значит, либо человечество придет к социализму – предварительной общности, к коммунизму – гармоничному обществу, либо человечеству уготован и мучительный конец, третьего не дано.

12 апреля 2014 года =Кожухин В.М.=